Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

– Голову даю наотрез, – сказал Таргитай загораясь, – что этоживые!

– Тебе можно спорить, – согласился Олег. – Ты и без головытакой же умный. Правда, петь не сумеешь… Но это даже хорошо.

– Они живые!

– Они похожи на живых, – согласился Олег.

Мужчина и женщина заметили их, но мир был суров и жестокдаже для них, жителей подземного мира, потому лишь бросили взгляд, дальше шлитак же обреченно и настойчиво, оставляя глубокие следы.

На окрик Олега оглянулся лишь мужчина, тут же пошел было дальше,но тут его словно ткнули в спину. Он выпрямился, медленно повернулся. Глазастали круглыми. Женщина тоже повернулась, взвизгнула, ухватилась мужчине залокоть.

– Мы с миром, – сказал Олег торопливо. – Не бойтесь!

Оба, мужчина и женщина, настороженно рассматривали двухчужаков в звериных шкурах. В глазах было великое удивление. Мужчина кашлянул,спросил глубоким простуженным голосом:

– Кто вы?

– Люди, – уклончиво ответил Олег. – А кто ты будешь, добрыйчеловек? И что за женщина с тобой, такая не похожая на других?

Мужчина смотрел на него глубоко запавшими глазами. Инейсеребрился на бровях и короткой бородке. Русые волосы ниспадали на широкиеплечи. У женщины было непривычно светлое умиротворенное лицо. Она смотрела наспутника с любовью и преданностью. Неврам показалось, что никогда еще не виделитакого чистого одухотворенного лица.

– Мы что, – ответил мужчина медленно, не сводя изумленныхглаз с невров. – Мы здесь уже обвыклись… И в подземном мире ежели обживешься,то ничего. Но как вы сюда попали?

Олег медлил, в голове роем клубились мысли: сказать несказать, – Таргитай сопел, таращил на странную пару глаза. Внезапно поклонилсяженщине:

– Слава тебе, Забава. И сейчас кощунники поют о тебе.

Женщина застенчиво улыбнулась, повернула сияющее лицо кспутнику. Тот нежно обнял ее.

– Не забыли?

– И не забудут, – сказал Таргитай горячо.

Мужчина поднял руку в приветствии и прощании. Красноеобветренное лицо сморщилось в улыбке. Сосульки на усах звенели. С женщиной,которая прижималась, как ребенок, пошли, взбивая глубокий снег.

Олег озадаченно смотрел им вслед:

– Да кто они? Откуда ты их знаешь?

– От кощунников, – ответил Таргитай. Он влюбленно смотрелвслед двум удаляющимся фигуркам. – Тех, которых ты никогда не слушал.

– А ты слушал, развесив уши. Вместе со старыми бабами,детьми и бездельными стариками.

– Как видишь, не зря.

– Что не зря? Будто они помогут побить Ящера!

– Олег… Это Иваш и Забава. Они жили очень давно. Тыговоришь, что первый человек на свете – Пуруша, а кощунники поют, что первоговыстругали из ивы, потому и назвали Ивашом. Когда был маленьким, звали ещеИвасиком, Ивасиком-Телесиком… А когда появилась Забава, они полюбились какникто на свете…

– Ну-ну. Подбери слюни и рассказывай!

– Потом пришла беда. Уж не упомню, но ему надо было умереть.Забава так горевала, что предложила отдать свою жизнь, только бы Иваш жил. Богичто, им принесли жертвы, они согласились. Но Иваш уперся: гордость непозволила, да и любил Забаву больше жизни. Но Забава так плакала и убивалась,кидалась в погребальный костер, что Среча и Несреча впервые согласились, какпоступить. Словом, теперь Иваш и Забава вместе проводят день в подземном мире…

– Ничего себе «пожалели»!

– …а другой день уже наверху.

Олег подумал, покачал головой:

– Ну, это другое дело. Только все равно… я что-то не слышало них. Так что, почитай, народ о них уже забыл. Я больше народ, чем ты.

– Почему?

– Я поумнее.

– А народ как раз из таких, как я.

– Да и почто от них никто не знает, каков мир здесь? А тобыли бы совсем другие россказни о трех подземных царствах!

Таргитай тяжело брел через снег, запыхивался. На волхваоглянулся победно.

– Боги тоже не лаптями по ушам битые! Второй день Иваш иЗабава проводят в вирии!

К его удивлению, Олег сказал после долгого молчания:

– День в солнечном вирии, среди богов и небожителей, а потомсразу сюда, под черное солнце? Это еще хуже. Мне сдается, Среча и Несречарешили позабавиться. Или побились об заклад, насколько хватит их любви. Длятого и наградили… или наказали обоих бессмертием. Одно дело помучиться короткуюжизнь, все равно, мол, скоро все оборвется, другое – терпеть вечно. Каждый раноили поздно выкажет свое нутро. Настоящее!

Таргитай ускорил шаг. Даже прямая спина выражала несогласиес трезво мыслящим волхвом. Любовь – вечная, даже говорить иное как-то оченьнехорошо.

Стены ущелья сузились настолько, что, если бы и хотелиобойти одинокую землянку, не сумели бы. Но оба уже падали на каждом шагу. Олегвсе чаще полз, Таргитай оказался крепче, тут же подхватывал, дуракмягкосердечный, падал сам.

Ветер зло и безостановочно дул в лицо. Оба закрывалисьруками от мелких, как иглы, кристалликов льда. Волосы обледенели, сосулькисвисали на плечи, уже не таяли. Наконец Таргитай словно бы сломался. Падал вснег на каждом шагу, ползти отказывался, застывшее лицо не двигалось. Олег сужасом думал, не умер ли уже Таргитай.

– Не спи, замерзнешь, – просипел он уже в десятый раз.Толчками разбудил дударя, тот уже начинал сворачиваться калачиком, сам кое-какподнялся. – Если доползем до той хатки…

– Там… мертвяки…

– Мы тоже… почти.

Задубевший, ничего не видя, потому что слезы замерзали наобледенелых лицах, Олег где полз, где кое-как передвигал ноги. В головеоставалась только одна мысль: не выпустить из стиснутых пальцев нечто мохнатое,грубое.

И только эта мысль не давала уйти в забытье самому.

Олег не помнил и никогда бы не смог вспомнить, сколькопрошло времени до того, как что-то ударило в лицо. Он упал, ощутив лишь толчок,не удар: вместо лица теперь был мерзлый камень. Рядом рухнуло нечто, похожеескорее на замороженное бревно, чем на человека.

Сладостное тепло пошло изнутри, обволокло всего. Онпровалился в сладостный сон.

Было так больно, что Таргитай заплакал, еще не раскрываяглаз. Все тело сотрясали корчи. Ему было зябко, холодно, он чувствовал себятак, будто голого окунули в прорубь и выставили потом на ледяном ветру.

Издали донесся медленный раскатистый голос: